16.01.2013 в 14:21
Пишет Duck Dodgers:У Ms. Liliputka вроде как был праздник (по крайней мере, так все сказал дайри), а я не смогла поздравить её по-человечески, поэтому пусть Небеса и Ангелы с голыми попкам меня покарают. Даже если и дайри меня наебнул, то всё равно посвящаю тебе.
➱Фей нужно постоянно оберегать от колдунов, переодетых грибниками, которые хотят приготовить из них омлет, чтобы завладеть их волшебной силой.
Fuck
Химчан считает, что все должны распространять в мир флюиды добра, чтобы мир был прекрасным и что есть более стоящие вещи, чем личные обиды. Именно поэтому, когда возвращаясь в общежитие, он слышит, как от тишины вокруг в воздухе пролетают пылинки вместо оглушающих приветствий вечно ржущих донсэнов, изображающих из себя припадочных весельчаков, только чуть хмурится.
Прикреплённая к холодильнику записка сообщает, что Ёнгук потащил этот самый клуб весёлых и находчивых в местную забегаловку за углом дома. Его просят его не скучать; и рожица, нарисованная в самом низу стикера, почему-то напоминающая самого Химчана (он почти уверен, что это творение Дэхёна), вроде как должен поднять ему настроение.
Вот только Химчан снова хмурится.
А потом забивает и решает провести это время с удовольствием: сначала слушает музыку, лазает по всяким второсортным сайтом, проверяет почту и постит в твиттер фотку самого себя на фоне шмотья Ёнгука, разбросанного по комнате, а потом это самое шмотье распихивает по полкам в шкафу, время от времени бормоча о том, что их общежитие больше похоже на мусорную свалку – повсюду разбросаны машинописные тексты, старые и новые выпуски журналов с айдолами на глянцевых обложках, поцарапанные музыкальные диски, пустые упаковки с остатками китайской лапши на дне и ещё кучу всякой ерунды. Химчан подбирает с пола книгу о древних ацтеках и думает, что готов променять всё это на жизнь в пряничном домике или уменьшенной копией ананаса Спанч-Боба. Только бы без донсэнов и Ёнгука.
Он почти засыпает на диване в гостиной за чтением книги про эльфийскую философию, когда слышит грохот в прихожей, тихое хихиканье и громкий ржач Ёнгука.
- Мы вернулись! – объявляет Чунхон, и звучит этот как «Пожар! Спасайся кто может!». Он улыбается почти с сердечками в глазах и обнимает Химчана, пока сам Химчан пытается понять, где подвох и что это за «вечер приступов любви к хёну».
- Как повеселились? – интересуется он, в глубине души надеясь, что никого сейчас не прорвёт на болтовню и подробных рассказов о том, что именно они ели.
- Отлично, - отвечает Ёнгук, расшнуровывая мастерские узлы на «конверсах». На его, Химчановых, «конверсах».
Химчан, в принципе, не жадный; он не закатывает истерики, когда Чоноп таскает его футболки и готов разделить с мемберами всё, кроме нижнего белья. По чисто эстетическим соображениям.
Но вот Ёнгук другое дело. В сознании Ким до сих пор живы воспоминания, когда он по чистой случайности надел рубашку лидера за что и поплатился. Никогда такого смачного мата не слышала сеульская земля.
- Ужин? – предлагает он спокойным голосом.
Ёндже впихивает ему в руки паромасляную коробку с пиццей и два молочных коктейля.
Химчан мысленно борется с желанием поставить Бангу синяк под глазом, взбунтоваться и обидеться, потому что его, такую несчастную мать этого придурковатого семейства, бросили в общежитии.
Но только обречённо вздыхает и тянет улыбку от уха до уха.
***
Химчан не злиться, когда это повторяется второй раз, потом третий, потом четвёртый. В общежитии чисто настолько, что даже менеджер мысленно крестится, книга прочитана три раза, твиттер разрывается от селок во всех ракурсах, а холодильник – от приготовленной еды, которую всё равно через несколько дней приходится выкидывать.
Химчан не злиться; он просто не догоняет, почему Ёнгук не зовёт его с собой. Даже в мыслях это звучит глупо и по-детски наивно, но иногда Химчану тоже хочется побыть глупым и наивным. И, может быть, немного истеричным.
В конце концов, роль матери досталась именно ему.
Когда это случается в пятый раз, то все мемберы в общежитии и Ёнгук заходит в комнату, натягивая на ходу кожаную куртку с дырками для пальцев, как он любит.
- Мы идём в кино.
И вот тут-то у Химчана сносит крышу. Напрочь. Он чувствует, как кирпичики падают ему на голову и смотрит на лидера взглядом маньяка, а потом долго-долго кричит о том, что он может идти куда хочет. Хоть в кино. Хоть на Луну. Кричит о том, как ему надоело, что Банг вечно таскает его кеды, он кричит-кричит-кричит, не замечая столпившихся в уголке мемберов с глазами испуганных лесных зверьков, а потом посылает всех на хрен, трупом падает на кровать и закрывает глаза, представляя себя Алисой, как плывущий по молочной реке в страну белых кроликов.
- Хён, - первым приходит в себя Чунхон. Он говорит как-то слишком тихо, присаживается рядом и кладёт ладонь на коленку Химчана, осторожно поглаживая, - давай Чоноп сделает тебе чай с ромашками, а? Потом поиграем в «твистер». А завтра сходим в зоопарк или ещё что-нибудь придумаем...
***
Химчан совсем не злиться; просто несколько дней игнорирует Ёнгука, чувствуя себя жутко амбициозным идиотом, но ничего поделать с собой не может.
Он смотрит какой-то идиотский ужастик, и когда Банг входит в комнату, то видит, как в мониторе ноутбука зомби с бензопилой вместо руки отрезает девушке руку. Лидер кривится, а вот Химчан, кажется, совершенно поглощён фильмом и ничего не слышит через наушники.
Он садится на край кровати, задумчиво смотрит на Чана, думая, как лучше начать разговор, и стягивает с него бананы.
- Дорогой...
- Чего тебе?
Химчан смотрит усталым, совершенно спокойным взглядом.
Банг мнётся, как девчонка-старшеклассница, увидевшая перед собой любимого айдола. Он не умеет просить прощения; куда проще по-дружески ударить в плечо и сказать «чувааак, всё путём».
Ёнгук натягивает на лицо улыбку, которая напугала бы любого нормального человека, не знающего Банга. Но Химчан – не любой, поэтому он только лишь обречённо вздыхает.
- Ладно, не мучайся. Помоешь посуду, постираешь бельё и считай, что прощён.
Ёнгук продолжает улыбаться. Чан в растянутых серых штанах, футболке, помятый и заспанный выглядит как невинная овечка и кажется таким домашним, что хочется прижать его к себе и шептать на ухо всякую чепуху. Лидер кладёт ладони на его плечи и произносит неожиданно для самого себя:
- Давай встречаться?
Химчан непонимающе смотрит только первые несколько секунд, а потом фыркает:
- Ты обкурился что ли? Если это только ради того, чтобы таскать мои кеды, то...
- Нет, - Банг протестующе начинает размахивать руками, - то есть да. То есть не только по этому.
Ким откладывает в сторону ноутбук, садится, поджимая под себя ноги и щурится.
- Совместные ужины, постель и обещание годами быть вместе? – спрашивает он, - и я могу носить твои футболки?
Ёнгук только наклоняется ближе и кусает Химчана за ухо, облизывая горчим языком серёжку, что на его языке значит «да, можешь».
URL записи➱Фей нужно постоянно оберегать от колдунов, переодетых грибниками, которые хотят приготовить из них омлет, чтобы завладеть их волшебной силой.
Fuck
Химчан считает, что все должны распространять в мир флюиды добра, чтобы мир был прекрасным и что есть более стоящие вещи, чем личные обиды. Именно поэтому, когда возвращаясь в общежитие, он слышит, как от тишины вокруг в воздухе пролетают пылинки вместо оглушающих приветствий вечно ржущих донсэнов, изображающих из себя припадочных весельчаков, только чуть хмурится.
Прикреплённая к холодильнику записка сообщает, что Ёнгук потащил этот самый клуб весёлых и находчивых в местную забегаловку за углом дома. Его просят его не скучать; и рожица, нарисованная в самом низу стикера, почему-то напоминающая самого Химчана (он почти уверен, что это творение Дэхёна), вроде как должен поднять ему настроение.
Вот только Химчан снова хмурится.
А потом забивает и решает провести это время с удовольствием: сначала слушает музыку, лазает по всяким второсортным сайтом, проверяет почту и постит в твиттер фотку самого себя на фоне шмотья Ёнгука, разбросанного по комнате, а потом это самое шмотье распихивает по полкам в шкафу, время от времени бормоча о том, что их общежитие больше похоже на мусорную свалку – повсюду разбросаны машинописные тексты, старые и новые выпуски журналов с айдолами на глянцевых обложках, поцарапанные музыкальные диски, пустые упаковки с остатками китайской лапши на дне и ещё кучу всякой ерунды. Химчан подбирает с пола книгу о древних ацтеках и думает, что готов променять всё это на жизнь в пряничном домике или уменьшенной копией ананаса Спанч-Боба. Только бы без донсэнов и Ёнгука.
Он почти засыпает на диване в гостиной за чтением книги про эльфийскую философию, когда слышит грохот в прихожей, тихое хихиканье и громкий ржач Ёнгука.
- Мы вернулись! – объявляет Чунхон, и звучит этот как «Пожар! Спасайся кто может!». Он улыбается почти с сердечками в глазах и обнимает Химчана, пока сам Химчан пытается понять, где подвох и что это за «вечер приступов любви к хёну».
- Как повеселились? – интересуется он, в глубине души надеясь, что никого сейчас не прорвёт на болтовню и подробных рассказов о том, что именно они ели.
- Отлично, - отвечает Ёнгук, расшнуровывая мастерские узлы на «конверсах». На его, Химчановых, «конверсах».
Химчан, в принципе, не жадный; он не закатывает истерики, когда Чоноп таскает его футболки и готов разделить с мемберами всё, кроме нижнего белья. По чисто эстетическим соображениям.
Но вот Ёнгук другое дело. В сознании Ким до сих пор живы воспоминания, когда он по чистой случайности надел рубашку лидера за что и поплатился. Никогда такого смачного мата не слышала сеульская земля.
- Ужин? – предлагает он спокойным голосом.
Ёндже впихивает ему в руки паромасляную коробку с пиццей и два молочных коктейля.
Химчан мысленно борется с желанием поставить Бангу синяк под глазом, взбунтоваться и обидеться, потому что его, такую несчастную мать этого придурковатого семейства, бросили в общежитии.
Но только обречённо вздыхает и тянет улыбку от уха до уха.
***
Химчан не злиться, когда это повторяется второй раз, потом третий, потом четвёртый. В общежитии чисто настолько, что даже менеджер мысленно крестится, книга прочитана три раза, твиттер разрывается от селок во всех ракурсах, а холодильник – от приготовленной еды, которую всё равно через несколько дней приходится выкидывать.
Химчан не злиться; он просто не догоняет, почему Ёнгук не зовёт его с собой. Даже в мыслях это звучит глупо и по-детски наивно, но иногда Химчану тоже хочется побыть глупым и наивным. И, может быть, немного истеричным.
В конце концов, роль матери досталась именно ему.
Когда это случается в пятый раз, то все мемберы в общежитии и Ёнгук заходит в комнату, натягивая на ходу кожаную куртку с дырками для пальцев, как он любит.
- Мы идём в кино.
И вот тут-то у Химчана сносит крышу. Напрочь. Он чувствует, как кирпичики падают ему на голову и смотрит на лидера взглядом маньяка, а потом долго-долго кричит о том, что он может идти куда хочет. Хоть в кино. Хоть на Луну. Кричит о том, как ему надоело, что Банг вечно таскает его кеды, он кричит-кричит-кричит, не замечая столпившихся в уголке мемберов с глазами испуганных лесных зверьков, а потом посылает всех на хрен, трупом падает на кровать и закрывает глаза, представляя себя Алисой, как плывущий по молочной реке в страну белых кроликов.
- Хён, - первым приходит в себя Чунхон. Он говорит как-то слишком тихо, присаживается рядом и кладёт ладонь на коленку Химчана, осторожно поглаживая, - давай Чоноп сделает тебе чай с ромашками, а? Потом поиграем в «твистер». А завтра сходим в зоопарк или ещё что-нибудь придумаем...
***
Химчан совсем не злиться; просто несколько дней игнорирует Ёнгука, чувствуя себя жутко амбициозным идиотом, но ничего поделать с собой не может.
Он смотрит какой-то идиотский ужастик, и когда Банг входит в комнату, то видит, как в мониторе ноутбука зомби с бензопилой вместо руки отрезает девушке руку. Лидер кривится, а вот Химчан, кажется, совершенно поглощён фильмом и ничего не слышит через наушники.
Он садится на край кровати, задумчиво смотрит на Чана, думая, как лучше начать разговор, и стягивает с него бананы.
- Дорогой...
- Чего тебе?
Химчан смотрит усталым, совершенно спокойным взглядом.
Банг мнётся, как девчонка-старшеклассница, увидевшая перед собой любимого айдола. Он не умеет просить прощения; куда проще по-дружески ударить в плечо и сказать «чувааак, всё путём».
Ёнгук натягивает на лицо улыбку, которая напугала бы любого нормального человека, не знающего Банга. Но Химчан – не любой, поэтому он только лишь обречённо вздыхает.
- Ладно, не мучайся. Помоешь посуду, постираешь бельё и считай, что прощён.
Ёнгук продолжает улыбаться. Чан в растянутых серых штанах, футболке, помятый и заспанный выглядит как невинная овечка и кажется таким домашним, что хочется прижать его к себе и шептать на ухо всякую чепуху. Лидер кладёт ладони на его плечи и произносит неожиданно для самого себя:
- Давай встречаться?
Химчан непонимающе смотрит только первые несколько секунд, а потом фыркает:
- Ты обкурился что ли? Если это только ради того, чтобы таскать мои кеды, то...
- Нет, - Банг протестующе начинает размахивать руками, - то есть да. То есть не только по этому.
Ким откладывает в сторону ноутбук, садится, поджимая под себя ноги и щурится.
- Совместные ужины, постель и обещание годами быть вместе? – спрашивает он, - и я могу носить твои футболки?
Ёнгук только наклоняется ближе и кусает Химчана за ухо, облизывая горчим языком серёжку, что на его языке значит «да, можешь».